Первый номер «Советского филателиста» и «Германская почта в России»

Предлагаем вашему вниманию обзор первого номера газеты «Советский филателист», в которой была опубликована интересная статья В.Л. Санчова «Германская почта в России».

Автор обзора Мария Андреевна Ламм.

*  *  *

Первый номер «Советского филателиста», вышедший в свет в октябре 1922 г., очень яркая иллюстрация движения идей и полемики между старым и новым мирами, между идеологией и аполитичным коллекционированием. А.В. и Н.В. Якуб в обзоре коллекционерской и филателистической прессы первой половины 20-х гг. ХХ в. отмечают сосуществование в этот период частных и государственных изданий.

«Советский филателист», как государственное и идеологически ангажированное издание, современники восприняли критически. Определенные основания для этого, безусловно, имелись, но, возможно, отторжение было вызвано больше неприятием строя, чем собственно содержанием статей. По содержанию современники сочли газету «хаотичной», что в каком-то смысле является отражением времени. С точки зрения современного читателя отдельные клише, такие как «спекулянты-торговцы», «торгаши», «мародеры» выглядят некорректно, но в контексте лексики прессы 20-х годов обличительный пафос первого номера «Советского филателиста» крайне мягок.

Если рассматривать периодическую печать как хронику и отражение мира, в котором происходят исторические события, восприятие этих процессов современниками, а также своеобразное зеркало образа мыслей людей того времени, то с этой точки зрения первый номер газеты «Советский филателист» исключительно характерен.

На страницах опубликованы статьи авторов самых разных взглядов, которые стремятся найти точки соприкосновения, создать пространство для диалога и объединения. Уже в последующих номерах это хрупкое единство оказалось расколото идеологическими противоречиями, в условиях агрессивного насаждения государственной идеологии иначе быть не могло. Тем более прекрасна сама попытка объединить в первом номере представителей двух миров, которых условно можно обозначить как «идеологических» и «идейных» филателистов. Термин «идейный филателист» употребляется в статьях для обозначения коллекционеров «старого типа», для которых собственно процесс собирания марок превалировал над возможным социальным содержанием. Термин «идеологический филателист» предлагается мною для разделения двух явно различающихся (впоследствии – до полного антагонизма) мировоззренческих моделей.

Статьи идеологических филателистов – наиболее примечательны в этом отношении статья Ф.Г. Чучина «Филателия и монополия» и программная заметка от редакции «Что мы хотим» – направлены на утверждение филателии как явления и процесса, имеющего право на существование в условиях советской действительности. В реалиях того времени это означало обоснование, во-первых, социальной значимости филателии, ее несомненной полезности для рабочих и крестьян, и, во-вторых, обоснование права на собственность. Этим проблемам посвящены статьи идеологических филателистов.

Ф.Г. Чучин

В программной статье от редакции «Что мы хотим» автор сетует, что до Революции «не только серьезных научных исследований по филателии у нас не было, но до сих пор мы почти что не встречали хороших каталогов марок на русском языке. Все это создавало недоступную область для рабочего и крестьянина, но в то же время филателией занимались цари (Александр III и Николай II), помещики, бароны, приезжие иностранцы, интеллигенты, чиновники почт.-тел. ведомства и дети». Тем самым определяется круг возможных коллекционеров, а также актуальность филателии за границей и, следовательно, ее значение для установления международных связей. Позднее, к концу 1920-х гг., именно «детская филателия» стала одной из основных тем издания.

Развивая тему социальной значимости филателии, автор заметки от редакции приводит конкретные факты того, как коллекционирование марок способно помочь рабочим и крестьянам, в частности – способствуя борьбе с голодом: «если раньше на филателию смотрели как на своего рода пустое и никчемное занятие, то теперь при монополии филателии, приходится серьезнее относиться к этой работе, памятуя, что нам, только что отдавшим громадные энергию и средства на борьбу с голодом и эпидемиями, нужно все использовать – это положение, в свое время, Центр учел и заключил договор с организацией помощи голодающим д-ра Нансена, по которому взамен 300000 использованных марок мы получили такое же количество шоколадных таблеток, переданных затем на детское питание. Вот первый результат нашей внешней монополии на филателию. За ним последуют десятки новых, залог тому – пробуждение интереса трудящихся к этому делу и десятки тысяч жертвенных марок, переданных в Компомголы».

Эта тема, к сожалению, не получила дальнейшего распространения, в более поздних номерах «Советского филателиста» гашеные марки предполагается использовать уже в декоративных целях, например, для создания коллажей при оформлении стенгазет.

Статья от редакции «Что мы хотим» фактически ориентирована на внешнего читателя, она адресована не филателисту, а критику, призвана убедить далекого от коллекционирования человека в том, что процесс собирания марок может иметь большое социальное значение.

Статья Ф.Г. Чучина «Филателия и монополя» более подробна. Это уже текст, адресованный филателистам, ответ на вопросы коллекционеров о месте их деятельности в новых условиях. Именно здесь решается вопрос о частной собственности: «характерной особенностью коммунизма является не уничтожение собственности вообще, а уничтожение собственности буржуазной. Вот почему идейным филателистам коллекционерам нечего опасаться монополии на филателию и бояться за судьбу своих индивидуальных коллекций». В статье Ф.Г. Чучина филателия призвана бороться с физическим и духовным голодом населения, а «идейных коллекционеров» автор призывает вести борьбу с «торгашами» и «спекулянтами».

Газета стремилась соблюсти как государственные интересы, что было насущной необходимостью в новых условиях, так и интересы филателистов, публикуя живые и актуальные материалы, посвященные принципам классификации новых марок, которые интересны и сегодня. Фактически, для подготовки первого номера объединились старые и новые коллекционеры, представлявшие два подхода к филателии: политизированный и аполитичный.

Увы, уже во втором номере это хрупкое единство дало трещину, когда ответственный редактор Ф.Г. Чучин опубликовал разгромное письмо о деятельности «идейного филателиста» В.Л. Санчова, однако в первом номере создатели журнала еще стремились сохранить единство. В.Л. Санчов, представитель другого идеологического мировоззрения и мировосприятия, «идейный филателист», в своей статье «Германская почта в России» также не игнорирует происходящие в мире события, но рассматривает их с позиции коллекционера, в частности – поднимая актуальный и сегодня вопрос о классификации марок в условиях изменения границ и появления надпечаток.

Взгляд В.Л. Санчова как «идейного филателиста» интересен в первую очередь попыткой осмыслить титанические события, свидетелем которых ему довелось стать, хотя бы на уровне известного и понятного ему процесса коллекционирования марок.

Идеологического пафоса в его статье нет, но аполитичной ее можно называть лишь отчасти: В.Л. Санчов, наблюдая за событиями Первой мировой войны, распада Российской империи и вызванного Революционными событиями хаоса, стремится найти систему восприятия на уровне филателии, этому посвящена первая честь его статьи.

Поскольку сам процесс коллекционирования является материальными системным, то и вопрос о классификации почтовых марок становится для филателиста одним из способов познания новой действительности, а не бегства от нее. Поскольку статья В.Л. Санчова может быть интересна многим, приведу ее текст целиком.

М.А. Ламм 

*  *  *

Германская почта в России

Филателисту, специализирующемуся исключительно на русских марках, приходится нередко разрешать вопрос о том – можно ли ту или другую марку считать «русской» и включать ее в свою коллекцию. Меньше сомнений вызывают марки с перепечаткой «Китай», хотя в некоторых каталогах (напр., Yvert et Tellier) эти марки отнесены к Срединной Республике Азии – Китаю, но вряд ли многие из коллекционеров будут придерживаться этой системы. Для большинства филателистов коллекционеров этот вопрос бесспорен – русской Китай следует вывозить в Россию, как равно русский Левант и Крит.

Гораздо больше сомнений вызывают марки, выпущенные в период империалистической и гражданской войны. Здесь перед филателистом встает вопрос: куда включить, напр., русские марки в 10 и 20 коп. и штемпелем «Dorpat» (Юрьев), выпущ. во время германской оккупации г. Юрьева, или русские марки с литовской перепечаткой (март 1919 г.) и некоторые другие.

Филателисты собирающие марки не только России в узком смысле этого слова, но и всех новообразовавшихся на территории бывшей империи госудаств, не очень беспокоятся классификацией этих марок: они попросту включают их в свою коллекцию: «не все-ли мол, равно на 5-ой или на 12-ой странице они будут наклеены, лишь бы в моём альбоме». Такая беззаботность собственника с филателистической точки зрения безусловно недопустима, и совсем не разрешает вопроса для филателистов, не собирающих окраин, а избравших себе более узкое поле – современную Россию.

Мы считаем, что в коллекцию марок России должны войти и все марки иностранных государств, изготовленные посредством перепечатки на русских марках, а также выпущенные хотя бы и с оригинальным рисунком, но на территории (оккупированной – до полной аннексии) России. Таким образом марки и Юрьевские («Dorpat») и Литовские (1919 г.) должны быть включены в коллекцию марок России.

Разрешив этот принципиальный вопрос, мы перейдем к самой теме нашей статьи – маркам Германской почты в России. Под этим названием мы предполагаем не германские оккупационные марки для Литвы и Польши, а марки, выпущенные в Июле 1918 г. в расположении германской 10-й армии.

19 июля 1918 г. Штабом 10-й германской армии был издан приказ об организации на территории расположения этой армии сельских почт («Landesboteuanstalt»), а именно – в 26 пунктах, главным образом – в нынешней Гомельской и части Минской губ. (Минск, Бобруйск, Красный Берег, Жлобин, Рогачев, Быхов, Могилев, Борисов, Кейданово, Вилейка, Слуцк, Барановичи, Слоним, Молодечно и др.). Согласно этому приказу дозволялась отправка закрытых писем и открыток – как в пределах оккупированной территории, так и в Германию, Украину и остальную часть России.

Такса была объявлена в размере 30 пф. – за открытое и 60 пф. – за закрытое письмо, при этом – если направлялось за пределы 10-ой армии, необходимо было уплатить еще дополнительно государственный почтовый сбор («Reichsgebühr») по 20 пф. за письмо и 10 пф. – за открытку.

Соответственно этому были выпущены марки в 30 пф. и 60 пф. Марки эти четырехугольные, продолговатые, перфорированные 11 ½ зубцами, напечатаны на белой бумаге. Вертикально – посреди марки имеется светлосрочный орнамент в рамке, а горизонтально-черная надпись в две строчки: 

Несмотря на крайне примитивный способ изготовления эти марки были в употреблении и имели хождение в пределах 10-ой армии. Для писем же, адресованных за пределы армии, как указано выше, необходимо было наклеивать еще обыкновенные марки общегражданского образца. Таким образом эти марки можно рассматривать как местный выпуск (Local – Aüsgrebe) в роде старых русских земских марок.

Почта 10ой армии имеет еще больше сходства с земской тем, что письма , прибывшие из-за пределов 10-ой армии и доставляемые адресату на территории занятой этой армией подлежали специальной доплате за доставку.

Для взимания этого сбора была изготовлена новая марка в 40 пф. посредством красной пятисрочной пересатки на 30 пф. Марке 

При этом прежняя надпись «контрольный знак» и «Цена 30 пф.» были перечеркнуты жирными линиями. Ввиду того, что, согласно приказа штаба 10-ой германской армии, за доставку взималась плата в размере 40 к. – за письмо и 20 к. за открытку, предполагалась к выпуску еще одна марка – «за доставку» – ценою в 20 к., но внезапная эвакуация немцами этого района в виду перемирия с Советской Россией, прекратила существование этой почты.

К сожалению, не удалось до сих пор установить количество выпущенных марок; однако, принимая во внимание, что эта почта обслуживала большие города (Могилев, Минск и др.), можно полагать, что марок было выпущено сравнительно много и очень большой редкости они не представляют. 

В.Л. Санчов